Продолжение нашумевшей в 2007 году эстонской драмы «Класс» — это одновременно достаточно смелая попытка смоделировать развитие событий после разрушения микромира в отдельно взятой школе, и паразитирование на своих собственных достижениях с целью если не «срубить бабла», то как минимум выжать максимальные дивиденды.

В 2007-м году Ильмар Рааг в условиях мизерного бюджета снял драму о школьниках, задействовав непрофессиональных актеров. Точнее, вообще не актеров, а простых подростков. В итоге вышел душераздирающий фильм с элементами псевдо-документалистики, вовлекающий зрителя в происходящее на экране так, словно зритель не меньше  виноват своим бездействием в неуклонно приближающейся трагедии, чем негативные персонажи — своими поступками. Семисерийное продолжение фильма «Класс»  - это попытка рассказать о жизни после стрельбы в школьной столовой, о жизни оставшихся в живых, а также родителей, учителей и одного из стрелявших, Каспара, который все-таки решил «жить всем вам назло».

Естественно, что после такой сверхвысокой ноты, взятой в финале фильма, ожидать от сериала продолжения ее звучания не стоит. В «Жизни после» практически отсутствуют интрига, нагнетание обстановки и скелеты в шкафах персонажей: все без исключения пытаются собрать разбитую начисто жизнь заново, склеить остатки прежнего уклада жизни и делать вид, что почти ничего не произошло. У некоторых это удается — тех, например, кто обошлись без особых потерь при бойне в школе. Тэа, девочка, которая нравилась Каспару и была ранена в перестрелке.  Или гламурная Кати с подружками, которых волнует только чтобы родители не узнали, «что было на пляже» — типичная боязнь нашкодившего ребенка и ни намека на раскаяние в своих поступках... Остальным же достаются черные будни, когда любой проблеск света мгновенно сменяется осознанием того, что ничего уже изменить нельзя. Особенно тяжело приходится родителям, взрастившим у себя на груди маленьких монстров — они до конца уверены в непорочности своих детей, и всю вину в произошедшем возлагают на стрелявших Йозефа с Каспаром.

Впрочем, на некоторых персонажей огнестрельный катарсис производит положительное воздействие — например Керли, смыв в лица готических грим, становится вполне привлекательной девочкой, а один из издевавшихся над Йозефом, Тоомас, полностью раскаивается в своих поступках — ему для этого, правда, пришлось получить пулю в позвоночник и потерять на всю жизнь возможность ходить — зато у него появилась возможность уже в новой школе рассказать подросткам свою непростую историю, и возможно, от чего-то их предупредить.

Во всех семи сериях — а в каждой серии раскрывается характер одного из персонажей, так или иначе имеющего отношение к стрельбе в столовой — плачут. От рыданий не становится легче, да и вернуть уже ничего нельзя. Тем не менее жить дальше надо — и все оставшиеся в живых, подобно Тоомасу на инвалидной коляске, медленно и спотыкаясь об камни прошлого, пытаются двигаться вперед.

Тем не менее не все нестыковки в поведении персонажей можно списать на их помутившийся от трагедии разум — сценаристы местами порядочно недоработали. Например Керли — девочка, которую Йозеф с Каспаром выпустили из столовой, прежде, чем воздать по заслугам своим обидчикам — всю первую серию судорожно ищет возможность восстановить справедливость и демонстрирует открытую неприязнь к тем одноклассникам, кто сочувствует застреленным мучителям, в четвертой серии уже отлично ладит с ними со всеми и даже участвует в совместной театральной постановке. Или классная руководительница Лайне, узнав об издевательствах, творимых ее учениками, проникается ненавистью и отвращением к ним — но позже меняет гнев на милость, и улыбается сообщникам мучителей, как ни в чем не бывало. Если это пресловутое христианское прощение, то какое-то запредельно теоретическое.

Что касается финальной серии, в которой наконец появляется «живущий всем назло» Каспар... Трудно оценить целесообразность такого сюжетного хода, как любовь адвоката к своему подзащитному. Это не «стокгольмский синдром», но и не любовь с первого взгляда. Хронометраж серии — около 40 минут — не дает возможности полностью раскрыть этот процесс. Да и Каспар уже не такой мальчик — пока создатели сериала дописывали сценарий, Валло Кирс, играющий Каспара, достаточно повзрослел (а подростки быстро растут), чтобы хрупкая адвокатша Ингрид поместилась в его объятиях.

Абсолютно внезапная, и, возможно, нелогичная вспышка взаимной симпатии между Каспаром и Ингрид вкупе с неправдоподобно мягкой формой судебного наказания (как будто мстители расстреляли несколько свиней, а не школьников — возможно, именно это и хотели сказать создатели сериала) образуют контрастирующий с тотальным мраком ситуации почти голливудский хеппи-энд. Все заканчивается настолько хорошо, что возникают сомнения: а точно именно в этой школе стреляли?

За некоторыми исключениями (как, например, родители, потерявшие детей), у всех все сложилось хорошо — и у Тоомаса в инвалидной коляске, но зато теперь с ясной головой, и у Лайне, которая путем непродолжительного пьянства все же нашла в себе силы вернутся к преподавательской практике. И тем более у Каспара. Единственный, кто остался в дураках — это Йозеф, так некстати застрелившийся в конце оригинального фильма. Судя по густой атмосфере добра и веры в будущее в последней, 7-й серии «Жизни после», небольшого кусочка хэппи-энда хватило бы и ему.