Группа Asian Women on the Telephone — диковинный зверек для российских музыкальных просторов. Наряду с уже более или менее известными Padla Bear Outfit, они близки к актуальному на сегодняшний момент кассетному андеграунду, но делают совершенно другую, необычную, медитативную музыку. На западе несколько лейблов успели заметить перспективных ребят, в то время как в России AWotT еще имеют статус темных лошадок. Барабанщик, один из лидеров коллектива, Никита Оганян, рассказал нам, как возникает столь странная музыка, и что с ней нужно делать.

 — Друзья, с этим можно спорить, но все же ваша музыка не самая простая для понимания. Расскажите, откуда растут ноги у ваших звуковых полотен?
 — Нет ничего сложного на самом деле, если отдаться ее потоку. Я бы вообще не стал разделять музыку на простую и сложную для понимания. Есть музыка интересная, пребывающая в бесконечном космическом пространстве, живущая по космическим законам, постоянно находящаяся в покое и развитии одновременно, и вся остальная! Неинтересная музыка — это та, которая подвержена насилию над ее свободной сутью. Мы, на самом деле, не являемся создателями, мы — ловцы, проводники вибраций или сами инструменты в руках высших сил, как угодно. Понимаешь, создание музыки это как спиритический сеанс, шаманский ритуал, медитация, момент оргазма. Это экстатическое состояние, когда ты уже мало владеешь собой, своим телом и сознанием. По крайней мере, я всегда именно так относился и отношусь к творческому процессу. Хотя было время, когда мы пытались заниматься созданием композиций, что осталось зафиксированным на нашей первой записи. Правда, это больше похоже на скетчи, обрывки, осколки композиций.


— Откуда вы берете идеи?
 — Процесс состоит из двух этапов. Когда мы находимся в студии, мы записываем на магнитофон все, что играем в свободной импровизации. Затем в домашней студии все это прослушивается, отбирается и сводится. Некоторые записанные кассеты могут несколько месяцев прождать своего часа! Часто бывает и так, что первоначально отобранный материал оказывается совершенно негодным, и, наоборот, отвергнутый оказывается наиболее удобоваримым. Иногда случаются и откровенные чудеса, например, когда обнаруживаем записи, обстоятельства которых мы и вспомнить не можем, как будто и не мы вовсе это играли. Значит сеанс прошел успешно.

— Ваши песни носят сплошь вычурные, помпезные названия. А есть ли связь между названием и содержанием?
 — Это продукт нашего коллективного бессознательного, никаких прямых или скрытых смыслов. Чаще всего мы сначала придумываем название, а потом уже песню.

— ОК, а вы причисляете себя к какой-нибудь сцене или тусовке?
 — Я слушаю довольно большое количество совершенно разной музыки и думаю, что какие-то идеи впитываются мной непреднамеренно, а затем являются в нашей музыке. Это нормально. Сам себя я не могу ни к чему причислить, но ощущаю связь и влияние на себя музыкальных новаторов, экспериментаторов: от Стравинского и Штокхаузена до Майлса Дэвиса и The Beatles.

— Каким образом вы организовываете дистрибьюцию вашей музыки?
 — Думаю, будет правильнее, если наша музыка будет функционировать вне привычной системы, идти наперекор ей. По крайней мере, мы стремимся к этому. Иначе, откуда будет взяться эксперименту и новаторству? Нужно следовать собственной логике и не идти на компромиссы! Я рассчитываю на отклик и поддержку со стороны тех одиночек, фриков и безумцев, которые не принимают конформизм, скуку, кому нынешняя музыкальная ситуация видится тухлым болотцем из которого нужно выбираться.

— Зачем вы сделали треугольную обложку для вашего альбома? Это так неудобно!
 — Мы ищем непривычные, креативные формы презентации нашего музыкального материала. Треугольник нам показался одним из простых, но эффектных вариантов.

— Вы активно сотрудничаете с западными энтузиастами так называемого cassette underground. Расскажите как непосредственные участники движения, что из себя представляет эта культура?
 — Да, на днях на маленьком и совсем еще молодом флоридском лейбле Warded Halls у нас вышла кассета под названием Holotropic Break. Это пока наши первые подобные опыты. До этого в Питере совместно с Ouha-ah Records мы печатали наш первый кассетный тираж под названием Awott tapes. На западе уже давно существует мощная DIY, независимая или underground культура с развитой системой производства, дистрибьюции, медиа и т.д. Новый виток развития этой культуры произошел на фоне распространения цифровых технологий. Возникновение кассетного андеграунда стало обратной реакцией на это, возвращением к аналоговым носителям, в частности кассетам. Существует масса маленьких рекорд-лейблов в каждом штате, иногда в одном городе можно найти ни один такой лейбл. Еще их называют  «спальными лейблами», потому что буквально все, начиная от музыки и заканчивая фанзином, может делаться одним человеком, не выходя из собственной спальни. Иногда у лейбла нет даже адреса в интернете, а иногда они обретают мировую известность! Релизы подобных лейблов отличает их необычный внешний вид с элементами в оформлении, присущими только этому лейблу или группе. В России существовал в свое время сильный кассетный самиздат, державшийся на энтузиастах этого дела. Это имело свою специфику, потому что подобная деятельность была буквально под запретом. Это прекрасно описано в книге «100 магнитоальбомов советского рока».

— Иностранцы интересуются вашим творчеством чуть ли не больше, чем соотечественники. Чем это можно объяснить?
 — Это все от нашей зашоренности и внутренней несвободы. У нас люди очень консервативны во вкусах, в том числе музыкальных. Потом пресловутое отставание от мировых тенденций, несмотря на все развитие информационных технологий. А еще у нас нет как таковой традиции импровизационной музыки. Были, конечно, в 70-80-ых годах весьма успешные на западе фриджазовые группы и музыканты-импровизаторы: трио Ганелина, Тарасова, Чекасина и гениальный Сергей Курехин. Но это все же на поле авангарда и академической музыки. И я не знаю в России примеров рок-импровизаторов, на подобии немцев Amon Düül или калифорнийцев Smegma. А соотечественники иногда подходят, заявляют нам, что мы прекрасны, а потом исчезают из-за лени и перенасыщения. Все — тусовщики, а у нас медитативные концерты. Некоторые говорят, что мы играем с занудными группами, и как бы нас не хотелось услышать, слушать остальных неохота. Может у нас просто подходящих партнеров не нашлось, та самая сцена, о которой вы говорили выше, не сформировалась. Может, когда мы придумаем, как обозвать свой стиль и формат, тогда люди сразу поймут: «О, они играют ***!» И прийдут толпы! А иностранцам все привычное наскучило, они выискивают что-то интересное и странное.

— Ясно, а какие вы видите перспективы для AWotT?
 — Думаю, чтобы не беспокоиться о творческом развитии, нельзя останавливаться во внутреннем развитии. Я, например, начал заниматься йогой. Я вижу развитие группы в большей мультимедийности и сотрудничестве с другими артистическими единицами, возможно, из смежных областей, например, кино, литературы, живописи. Одна из наших последних страстей — музыка для порно. Так что ждем предложений порно-режиссеров и продюсеров! Скоро издаем на cd-r новый альбом «Дедушка из Челси», спрашивайте в киосках «Союзпечать»!

Фото: Михаил Рашковский