«Чувство юмора — это хорошо. С чувством юмора помирать легче»

Так повелось, что Квентина Тарантино, киномессию 90х, у нас боготворили всегда. И криминальная («бандитская») комедия с русской спецификой просто не могла рано или поздно не появиться. Константин Мурзенко, один из главных фигур русского кинематографа 90х, сценарист знаменитого диптиха «Мама, не горюй» (1997, 2005), вводит свои обычные иронические нотки в мытарства симпатичного бандюгана Апреля, («Апрель», 2002, режиссерский дебют); Балабанов делает свое первое «заигрывание» в жанровом мейнстриме (вторым будет мелодрама «Мне не больно» 2006 года) - черную комедию, где льются ведра крови — «Жмурки» (2005) и т.д.

Смешного, однако, в русских бандитских разборках оказалось немного. Печального, во всяком случае, было гораздо больше.

«Мы же с первого класса вместе...»

«Бандиты» сообщили благотворный импульс не только новейшему российскому кино, но и новейшему российскому телевидению. До сих пор именно криминальными сериалами в паре с «мыльными операми» забита эфирная сетка большинства телеканалов. И хотя количество чрезвычайно редко переходит в качество, первые сезоны «Бандитского Петербурга» (начиная с 2000го) и ультрапопулярная «Бригада» (2002), появившиеся на рубеже тысячелетий, до сих пор занимают едва ли не первые строчки в списке немногочисленных достижений отечественных телевизионщиков.

Особая культурная значимость детищ режиссеров Владимира Бортко и Алексея Сидорова происходит от того, что оба они представляют собой явления разного порядка. Если «БП» крепко сбитой постановкой и размеренной повествовательностью недвусмысленно тяготел к старому доброму советскому детективу («Следствие ведут знатоки», «Место встречи изменить нельзя»), то «Бригада», раскрывшая редкий в современном российском кино талант Сергея Безрукова, являла собой несомненно удачный образчик романтизирующего гангстерского эпоса «по-русски». В том же 2002ом на экраны вышел полнометражный эпос «Олигарх» прославленного режиссера старой школы Павла Лунгина, скроенный по аналогичным лекалам.

2002 год, вообще – это был пик. После же наметился резкий спад.

Наконец, наши дни

«Чужая» vs. «Бумера»

Особую прелесть неонуару дебютанта Антона Борматова придает тот факт, что спустя годы мы, наконец, дождались первой явной полемики внутри «бандитского» жанра. Киносценарий «Чужая» Владимира «Адольфыча» Нестеренко задумывался как непосредственный ответ притчеватому, и поэтому, лубочному «Бумеру», перекликающийся сюжетно, но более близкий к действительности.

При переносе на экран, однако, история про украинских бандитов оказалась гораздо ближе к «Бумеру», чем того хотел сценарист. В итоге получилась крепко снятый драматический триллер, с верно найденным нервом повествования, нашпигованный киноцитатами к эталонам жанра (иначе сейчас никак) и насквозь продуваемый экзистенциальными сквозняками. Снова притча, но, несомненно, более реалистическая и зрелая. Перед нами уже не «бригадные» романтичные супергерои, не печальные бедолаги на черном «БМВ», не ходячие персонификации в сером свитере и «Наутилусом» в наушниках, а люди, которые матерятся, стреляют, любят и предают, живут, одним словом, отчаянно и красиво. Но недолго, конечно.

Словом, этапная работа, но сильно запоздавшая. Скромные кассовые успехи при внушительной пиар-компании ясно показывают, что насколько глубоко наплевать на специфически «русскую» бандитскую тематику отечественному зрителю. А вялая и немногочисленная критика позволяет заключить, что и образованных мужей новое бандитское кино не впечатлило. Бандитская тематика заслуживает совершенно иной формы выражения, считает кинокритика.

Не хочу быть кочегаром, кочегаром...

И Балабанов эту требуемую трактовку, судя по триумфальному шествию «Кочегара» по фестивалям и кинопремиям, видимо, нащупал.

Тем временем, пока весь мир готовится к новому десятилетию, живой киноклассик собрался на покой, и его 13ый фильм вполне может стать заключительным в творческой биографии. Поэтому в этот раз – никаких вихляний и сантиментов.

Почти испанские страсти, взбудоражившие омертвелый Питер начала «нулевых», будь они экранизированы другим режиссером и в другом антураже, сошли бы за неплохой вполне себе триллер. У Балабанова же вышел до зубовного скрежета органичный гибрид социального хоррора и комедии абсурда (карикатурные «братки», как в джармушевском «Псе-призраке», контуженный якут-кочегар, который совсем не Джейсон Стэтхэм, и вместо скрипок Ханса Циммера – идиотически жизнерадостный easy listening Дидюли). Получившийся hard watching – приговор человеческой жестокости и несовершенству мира, не менее доходчивый, чем манифесты Ханеке, очень близкого Балабанову по стилистике режиссера.

А кроме того – это и приговор направлению, который сам же Балабанов и катализировал в отечественном кинопроцессе. «Я тебя породил…».

С годами режиссер «Брата» стал злее, жестче и прямолинейнее. Теперь он прямо без обиняков говорит: «лихие 90ые» — это тот урок, который надо выстрадать, выучить, и пойти дальше, изредка позволяя себе с брезгливостью обернуться. Не более того. Героев искать нечего, нормальные люди там тоже не живут.

И не поспоришь ведь, но и спорить-то некому. Время Данилы Багрова и Саши Белого безвозвратно прошло, и в жизни, и в кино, и это факт. Конечно, на тему кризисных 90х еще будет сниматься кино, но это будет что угодно: биографический триллер («ПираМММида») или же «кислотная» драма-фэнтези («Generation П» по Пелевину), но уж точно не «бандитский фильм».