В одно восхитительное утро на островах Тихого океана (на Мадагаскаре, в Бразилии, в Сибири) проснется нежный ребенок, посмотрит в небо и умрет. Взорвутся тела стариков и беременных женщин, тунеядцев и трудоголиков, пьяниц и трезвенников, работников общепита и трамвайных кондукторов. Самые глупые скроются в подвалах. У них выпадут волосы, зубы, загноятся глаза, ротовая полость и мочеиспускательный канал. Самые сознательные выйдут на улицы с воздушными шарами, флагами и барабанами. Они поздравят друг друга и бокалом шампанского отметят наступление новейшей истории. Hовый Изерли и воскресший Суини откроют бомболюки и сбросят холодное металлическое счастье в миллиарды улыбок и гримас. Революция не будет страшной — она будет свершившейся. Ядерная тотальная война сократит время, скомкав годы, века, тысячелетия. Обратятся в прах египетские пирамиды, мавзолеи и Великая Китайская стена. Мегатонны и мегатонны книг, картин и скульптур исчезнут в пыль, которая осядет на костях их творцов и почитателей. Выгорит денежная масса. Рухнут супермаркеты. Выживут единицы из миллионов. Они будут равны, счастливы и справедливы.

Проза и поэзия Глеба Горбатова пузырится доведенной до абсурда маяковщиной, придавая термину «альтернативная история» безупречный привкус реальности. До боли, до желания поверить в «настоящесть» повествуемого. На Либрусеке «Малую Революцию» можно найти где-то между книгами Берроуза и Рю Мураками, но настоящее ей место — рядом с сатанинскими откровениями Ильи Масодова, а может — и вместо них. Ведь мифический Масодов, привнеся когда-то потустороннее ледяное дыхание в современную русскоязычную литературу, пропал безвести, а Горбатов — есть сейчас и здесь.

Сюжет «Малой Революции» незатейлив, и рассказывает о нелегкой борьбе Валерия Ульянова-Растрелли с «жидами». Каждое утро он одевает «одежды, что силу жидовскую отпугивают: ботинки тяжелые, армейские, и рубаху славянскую, белую», и отправляется «пить водку „Пшеничную“, русскую, после которой блевать невозможно», после чего, собственно, с «жидами» и борется. «Жидов — тьма, а я один» — Валерий обитает в прочной сюрреалистической вселенной, взращенной на черноземе русскоязычной литературы еще Мамлеевым: это видно невооруженным глазом в каждом предложении — «подумал в себя», «стол оконфетился обертками» и т.д. Из-за этого возникает ощущение, что текст живет сам по себе, как призрак древнего привидения в старой картине, висящей на пыльной стене музея.

Комканье в один конспирологический сгусток православия и коммунизма занимает умы писателей как отдельный авантюрный эксперимент, но каждый из них продвигается в этом направлении ровно настолько, насколько хватает личной совести и воображения. Горбатов, стоящий, как цирковой трюкач, на плечах Мамлеева, Пепперштейна и Сорокина одновременно, зашел дальше всех вышеупомянутых как в дерзости, так и в поисках разгадки того, что может такой писательский эксперимент произвести на свет. В итоге «Малая Революция» — это чистой воды литературный терроризм, имеющий КПД намного больший, чем практические деяния всей своры лимоновцев и прочих эпатажных революционеров. «Надо писать так, чтобы бумага дымилась» — говаривал Владимир Сорокин. От прозы Глеба Горбатова бумага взврывается пропитанным нитроглицерином Евангелием, выжигая все вторичное, оставляя читателя наедине с внутренними чудовищами человечества.

Счастье — это пистолет. Винтовка. Пулемет. Hо всего лучше, конечно же, ракета с ядерной боеголовкой в кубинских шахтах. Она несет гуманизм, порядок, справедливость, равенство и главное Счастье.

иллюстрация взята с http://poparts.narod.ru/krushenie.htm